Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— Да. Как говорила моя бабушка, она была просто комком боли. Ещё и муж предал, наш с Фёдором отец. Ушёл, пока мама в больнице с сыном. Я его ни разу отцом не назвал. Поверите? Пытался он на мировую, на кладбище приезжал даже, — ухмыльнулся Сергей. — Я ему руки не подал, хоть и пацаном ещё был четырнадцатилетним.

— Ох, Серёженька, может, ты погорячился, сынок, — сказала няня, придвигаясь на кресле поближе к молодому человеку, — прощать надо. Особенно когда дело родителей касается. Ох, прощать надо. Призадумайся. Не множь зла.

— Да я мать помню. Как он посмел бросить её? — разгорячился Сергей. — Я маленький боялся к ней подойти. Посмотрит на меня, совершенно здорового, и тараканы у ней в голове забегают — как заревёт, на пол сползёт. Бабуля орала на неё, чтобы дитё не пугала, меня, и она слушалась. Встанет, волосами тряхнёт — и айда на кладбище. Практически там и жила несколько лет, пока бабушка не скончалась. — Глаза Сергея заблестели, и Снежана, выглянув из укрытия, пролепетала:

— Как же ты настрадался. А я-то всю жизнь думала, что все счастливые такие, и ты тоже. Думала, я одна во всём универе страдаю. У всех мамы деньги высылают, звонят, сопли по каждому поводу вытирают… Я понимаю твою боль, она сродни моей.

— Ну, Снежинка, вообще, не всегда плохо было. У меня нормальная семья получилась. Мать в себя пришла, и дед вместо отца. А деда мой настоящим мужиком был. Полковник службы безопасности. Он меня на ноги поставил. Ему как тяжело было. К старости жизнь рухнула — дочь на дне оказалась, и жена от горя умерла. А он не сдался, собрал себя в железо — и в бой. У меня всё было: и комп, и одежда, и в санатории меня возил, и гитару купил. Уроки со мной делал даже в выпускном классе. Мама не работала долго. Лечилась. В санатории тоже ездила. А он из последних сил держался, как на фронте. А как дочь его, мама моя, замуж вышла второй раз, он ослабел как-то. Лежать стал, из дома не выходил и умер внезапно. Я на первом курсе учился. Первую сессию сдал, сразу деду подарок купил, часы для подводной лодки, домой приезжаю — зеркала накрыты, тётушки в чёрных платках снуют…

Сергей замолчал, и взгляд его застыл, как будто устремился в прошлое.

— Я поняла, — прошептала Снежана, — ты носишь его фамилию.

— Да, — ответил Сергей, возвращаясь в гостиную Яновичей. — Ты тоже будешь её носить. Совсем скоро.

— Я согласна, — благословила молодых няня, и в доме потеплело. — Вы будете самыми счастливыми и проживёте долго-долго, это сердце моё говорит. Мы уже отстрадали и выкупили вас. И мама твоя… А как она чувствует себя сейчас? — продолжила разговор Анастасия Сергеевна.

— Лучше всех. Она в Минске училась, в нашем универе, да там и замуж выскочила за моего отца. А после всех бед у неё перезагрузка случилась, и новая жизнь понеслась. Я — единственный свидетель из прошлого. Работу себе нашла неплохую, в небесной канцелярии. Компьютерную графику освоила даже. Там и мужа своего второго встретила, он за упокой души своей супруги молился на панихиде, а мамуля — за сына, младенца Фёдора. То да сё… Теперь семья получилась. Екатерина Николаевна и Олег Георгиевич. Запоминай, Снежинка, знакомиться поедем.

— А что твоя матушка сказала о женитьбе? — тактичным голосом спросила няня.

— В трубу поплакала. А Георгич сказал: «Привози невесту. Мы её уже любим», — почти не соврал жених.

— Ой, как мне страшно. Боюсь, боюсь… — запричитала Снежана и бросилась щекотать жениха. Сергей не сопротивлялся. От хохота проснулся малыш и тут же нырнул в разыгравшееся веселье.

Анастасия Сергеевна развалилась в кресле до неприличия свободно и улыбалась одними уголками губ — дети счастливы.

А в эту минуту с чьих-то тяжёлых плеч соскользнула дорогущая шуба и горбатым хищником затаилась на полу прихожей. От хищника потянулся запашок скисшего вина, змеями растекаясь по комнате и петлёй огибая развеселившейся ком из друзей. Снежана сморщила нос — одна из змеюк раздвоенным языком лизнула её лицо.

— О боже! — вскричала она и схватилась за голову.

Дверной проём распёрли мясистые руки в золотых браслетах. Из темноты прихожей проявилась голова в чёрных куцых завитушках и просипела:

— Здрас-сте. Посуда на столе не убрана!

Сергей поднял наконец глаза и обмер. В комнату закатилось непонятное громоздкое существо и застыло в дверях. Существо подёргивало толстыми бровями, глаза его поглощали свет, а губы скривились на одну сторону — наверное, улыбались.

— Звони папе, — крикнула Анастасии Сергеевне её девочка и спрыгнула с дивана. Миша опять прижался к новому другу и закрыл глаза. Веселье умчалось в неизвестность, словно воздушный шарик вырвался из неловких рук.

— Трэба трохи культурнее, Полина Лазаревна. Здесь не выставка гламура. Мы проводим вечер в семейном кругу, но вы всё испортили, — съязвила Снежана и скомандовала: — Серёжа, собирайся. Мы идём гулять с Мишей.

В квартире Яновичей водворилась тревожная тишина. Лишь скрип молний и торопливый шёпот пробивали её мрачный занавес.

На городской набережной уличные фонари распалились звёздной пылью и обливали замёрзшую гладь реки мутноватым оранжевым светом. По ледяной дорожке катилась инвалидная коляска, такая маленькая, что от детской прогулочной почти не отличалась. На её сиденье полулежал закутанный в шубу и пледы ребёнок. Он не отрывал необыкновенно чувственных глаз от неба со звёздами.

Коляску катил рослый юноша во всём чёрном, только пряди отливающих медью в свете фонарей волос торчали из капюшона. К его плечу прильнула девушка, гибкая и стройная, казалось, она не идёт, а летит над дорожкой, ступни её будто не касались тверди.

— Я ненавижу её, — почти шептала девушка, сжимая губы.

— Да уж… не айс. Перегар зачётный. Но ты забей. Главное, до свадьбы её не показывать моей матушке, чтобы Екатерина Николаевна от впечатлений полученных мне мозг не вынесла.

— Я этой ничего не скажу. И про свадьбу не скажу, — с надрывом произнесла Снежана, ей захотелось спрятать лицо, и она прижалась щекой к рукаву куртки Сергея.

— Я же сказал — забей. Живи, как будто она не мать тебе, а так, соседка временная. Пусть фазер твой парится, это его тёлка. А хочешь, я тебя в общагу поселю, да хоть в мои палаты. Забудешь её фейс через неделю.

Снежана улыбнулась и незаметно поцеловала его рукав.

— Ты не представляешь, чего я хочу. — От этих слов Сергея проняла дрожь, а его любимая девушка продолжала: — Но время не пришло. Да и как Мишун без меня, и няня. Ничего, продержусь, не впервой. Жаль, что отец не пришёл к обеду, как обещал. Он — классный. Ты увидишь.

— Да. Жаль, — выдавил из себя Сергей, представляя, чего же она хочет.

Снежана обняла руку любимого ещё крепче и заглянула в любопытные глаза ночи, рассыпанные по небу.

— Ты заценила вообще? Я уже неделю не курю.

— Как же. А кто вчера на крыльце пятого корпуса дым пускал? Вопреки правилам, между прочим, — возмутилась Снежана, хлюпая носом.